Дети войны - последние свидетели...

Светлана Алексиевич.Фото из Интернета

 О детях войны в последние годы, наконец, стали много писать и говорить – в газетах регулярно публикуются, особенно в преддверии юбилея Победы, письма тех, кто был ребёнком во время войны, их воспоминания.

Современным детям невероятно трудно представить себе, как можно было вообще так жить. Тем не менее так было, и об этом тоже надо помнить…

Мы хотим представить вам книгу, изданную сравнительно недавно, в 2013 году. Её автор Светлана Алексиевич, имя, известное нам ещё с советских времён по книге «У войны не женское лицо».

Книга, о которой речь - «Последние свидетели: соло для детского голоса». Авторство С.Алексиевич состоит в том, что она собрала воспоминания тех, кому в войну было 6-12 лет. Как написано в кратком предисловии, эта книга – «подвиг детской памяти»…

Здесь звучат только голоса опрошенных писательницей людей, ни слова комментариев от неё самой. Одни воспоминания умещаются на 1-1,5 страницы, другие, от тех, кто был постарше в то время, страниц на 5-10. И там есть рассказ от девочки, привезённой из блокадного Ленинграда в Карпинск.

Кстати, может, кто-нибудь из тех, кто прочтёт эту заметку, вдруг знает, где именно в Карпинске находился детский дом для этих детей.

Рассказ этой девочки называется «Мы ели… парк». Вот несколько отрывков из него. Без слёз читать невозможно…

«Из Ленинграда, когда прорвали кольцо блокады, по дороге жизни нас вывезли на Урал, в город Карпинск. Первыми спасали детей. Эвакуировали всю нашу школу. В дороге все говорили о еде не переставая, о еде и о родителях. В Карпинске сразу бросились в парк, мы не гуляли в парке, мы его ели. Особенно любили лиственницу, ее пушистые иголочки — это такая вкуснятина! У маленьких сосенок объедали молодые побеги, щипали травку. С блокады я знаю всю съедобную траву, в городе люди съедали все зеленое. В парках и ботаническом саду уже с весны не оставалось листьев. А в карпинском парке было много кислицы, так называемой заячьей капусты. Это сорок второй год, на Урале тоже голодно, но все равно это не так страшно, как в Ленинграде».

Фото из Интернета

«В этом детдоме, где я была, собрали одних ленинградских детей, нас нельзя было накормить. Нас долго не могли накормить. Мы сидели на уроках и жевали бумагу. Нас кормили осторожно…

Я сидела за столом, это был завтрак. И я увидела кошку. Живую кошку… Выскочила из-за стола: «Кошка! Кошка!» Все дети увидели и стали за ней гоняться: «Кошка! Кошка!». Воспитательницы были местные, они смотрели на нас, как на сумасшедших. В Ленинграде живых кошек не осталось… Живая кошка — это была мечта. На целый месяц еды… Мы рассказывали, а нам не верили.

Фото из Интернета

 Помню, что нас много гладили. Обнимали. Никто на нас не повышал голоса, пока не отросли волосы после дороги. Всех перед отъездом постригли «под нулевку», мальчиков и девочек одинаково, а у некоторых волос не осталось из-за голода. Мы не баловались, не бегали. Сидели и смотрели. И ели все…»

«…В сорок третьем году стало легче. Урал уже не так голодал. В детдоме был настоящий хлеб, давали вдоволь каши. Но я до сих пор не могу видеть голодного человека. Как он смотрит… Он не смотрит никогда прямо, всегда куда-то мимо…»

«Первый год в эвакуации мы не замечали природу, все, что было природой, вызывало у нас одно желание — попробовать: съедобное ли оно? И только через год я увидела, какая красивая уральская природа. Какие там дикие ели, высокие травы, целые леса черемухи. Какие там закаты! Я стала рисовать. Красок не было, рисовала карандашом. Рисовала открытки, мы посылали их своим родителям в Ленинград. Больше всего любила рисовать черемуху. Карпинск пах черемухой.

Фото из Интернета

Уже который год преследует желание — съездить туда. Невероятно хочется увидеть: стоит ли наш детдом — здание было деревянное? Уцелел ли в новой жизни? Какой теперь городской парк? Хотела бы поехать весной, когда все зацветет. Теперь не представляю, что ягоды черемухи можно есть пригоршнями, а мы их ели. Ели даже тогда, когда они были еще зеленые. Горькие.

После блокады… Я испытала… Я знаю, что человек может есть все. Люди ели даже землю… На базарах продавали землю с разбитых и сгоревших Бадаевских продовольственных складов, особенно ценилась земля, на которую пролилось подсолнечное масло, или земля, пропитанная сгоревшим повидлом. Та и другая стоили дорого. Наша мама могла купить самую дешевую землю, на которой стояли бочки с селедкой, эта земля только пахла солью, а соли в ней было мало. Один запах селедки.

А ленинградские парки были бесплатные, и их быстро объедали. Радоваться цветам… Просто радоваться… Я научилась не так давно… Через десятки лет после войны…»

Книгу можно прочесть в Интернете. 

Вот одна из ссылок.: https://online-knigi.com/page/1205#!/back